Премьера отгремела, собрав множество статей и интервью. На этот раз Дэниел Рэдклифф рассказал о различиях первой и второй частей «Даров Смерти», последней снятой сцене и небольшом инциденте с Эммой Уотсон.

Итак, дабы не задавать больше этот вопрос, в интернете была цитата о том, как ты назвал Эмму Уотсон «животным» в контексте сцены поцелуя. Что она сказала об этом?

В такие периоды, когда вы даете интервью и оно появляется везде на следующий же день, цитаты быстро возвращаются к вам. На шоу Daybreak у меня брала интервью Кейт Гэрреуэй, и она сказала: «О, поцелуй с Эммой в фильме, она немного похожа на животное, не так ли?» Я сказал «да», и все решили, что это я назвал Эмму животным. На красной ковровой дорожке (на премьере фильма) Эмма вцепилась в мою руку и спросила: «Что ты говоришь людям обо мне?»

Некоторые люди озадачены шестым фильмом и считают седьмой фильм более прямолинейным. Ты согласен с этим?

Я люблю пятый фильм, но шестой было сложно создать. Хотя я думаю, что это самый красивый фильм из всех, что пока вышли, он же самый трудный для съемок, поскольку это громадная экспозиция к «Дарам». Сложно было сделать его легким для восприятия тех, кто книг не читал, потому что информации уж слишком много.

Первая часть «Даров Смерти» кажется довольно медленной по сравнению с некоторыми другими фильмами о Поттере.

Люди часто говорят: «О, как много действия в этом фильме!» Но он очень сдержанный в сравнении со второй частью. Вы уже знаете сюжет и наслаждаетесь сумасшествием действий.

Руперт Гринт недавно описал вторую часть «Даров Смерти» как военный фильм. Ты разделяешь его точку зрения?

Они все украли мои слова! Моей мыслью было, что «Дары Смерти» – дорожный фильм, превращающийся в фильм об ограблении, который затем становится фильмом о войне. Я говорил это Руперту и Эмме в какой-то день. Последний фильм будет очень юыстротечным, в нем будет много действий, и он похож на фильм о войне. Если бы мы сняли один фильм по всей книге, то большую часть пришлось бы вырезать. На мой взгляд, это самая интересная книга, потому что именно в ней персонажи развиваются и изменяются. Несмотря на тишину и замедленность, работа над этим фильмом была очень хаотичной, даже сумасшедшей. Мы ощущали давление, которое говорило нам о том, что мы должны сделать этот фильм лучшим, так как он – последний. Неожиданно кому-нибудь в голову могла придти мысль о том, что сцену нужно изменить или переписать, за день до ее съемок. Все постоянно менялось.

Каково было снимать последнюю сцену, после десяти лет, проведенных вместе с феноменом Гарри Поттера?

Была какая-то очень примитивная реакция. Когда вы провели десять лет в каком-то определенном месте с группой людей, вы внезапно задаетесь вопросом: «И что же я теперь буду делать?». Это было странно, потому что я знал, что в следующем году меня ждет мюзикл, но Гарри Поттер закончился. Я знал, что это произойдет. Но в тот момент я думал, что же буду делать без всех этих людей, потому что именно у них я многому научился. Мне кажется, это было чувство легкой потери, но через четыре часа я уже был в самолете и направлялся в Нью-Йорк, где на следующий день должен был появиться на Tony Awards, и я читал сценарий фильма «Женщина в черном» во время перелета. Через пять месяцев после этого фильм был наполовину снят.

Не предусматриваешь ли ты такой ситуации, что в один день может не быть всех этих писателей и режиссеров, жаждущих нанять тебя?

Когда я просматриваю сценарии и не могу понять, который из них лучше, мой отец говорит: «Счастливая проблема!». Я бы хотел выбирать классические проекты вроде «Женщины в черном».